МНЕ НРАВИТСЯ
 

Социальные сети:


Информация:

КОНТАКТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Настоятель храма
протоиерей Александр Ткаченко

телефон храма:
+7 981 7245450
(с 8-00 до 20-00)

Храм находится на пересечении улиц Долгоозёрная и Планерная

E-mail: Sobor.Spb@gmail.com


РЕКВИЗИТЫ

Наименование:
Православная местная религиозная организация “Приход храма Сошествия Святаго Духа на Апостолов г. Санкт-Петербурга”

ИНН 7802235200
КПП 780201001
р/с 40703810227000004516 в ПАО “Банк “Санкт-Петербург”
БИК 044030790
к/с 30101810900000000790
ОГРН 1077800022563
ОКПО 80588533
ОКАТО 40265558000
ОКТМО 40313000
ОКОГУ 6200
ОКФС 54
ОКОПФ 83
ОКВЭД 91.31




Добавил(а): adminn | Дата: 28-03-2013, 22:13

Не женское дело

Девочки сорок первого. Такие славные, веселые, молодые, красивые. Они расставались с жизнью так же просто, как с длинными косами, которые запрещались летчицам по уставу. Они рвались к штурвалу, готовы были, не раздумывая, пожертвовать собой ради ближних, ради своей родины. О славных женских подвигах снят фильм режиссера Исрафила Сафарова «Не женское дело». В нем совсем небольшие эпизоды из жизни летчиц. Но в этих эпизодах целые судьбы.
Они любили свою страну и доказывали это ценой жизни. А понарошку умереть нельзя, они осознанно шли на гибель. Лидия Литвяк сбила 16 фашистских самолетов, последний из них «таранила», уничтожила его и погибла сама. Она не могла не знать, что догоняет свою смерть. Тонкими пальчиками она крепко держалась за штурвал и беспощадно уничтожала вражеский самолет. Про Лидочку рассказывали, что она была молоденькая, светленькая, красивая. За удивительную нежность и хрупкость друзья звали ее Лилией. Ей был 21 год. До 22-го дня рождения (она гордилась им: «18 августа – День авиации») она не дожила 17 дней.
В августе 1941-го Валентина Неминущая (Петраченкова) пришла к командиру истребительного полка. Стоя перед ним на коленях, начала почти детским голосом: «Я пришла к вам с большой просьбой. Я вас прошу! Я вас умоляю!»
«Ты чего? Вставай!» – ответил растерявшийся командир.
Валя встала и положила на стол свое заявление. «Дайте мне, пожалуйста, паспорт! Я хочу летать. Я сдала зачеты по материальной части в аэроклубе, а летать мне не дают, не хватает возраста». Командир пристально посмотрел на нее. «Эх, дочка, знала бы ты, куда рвешься! – мысли его легко читались по глазам. – Ладно, приходи завтра, приноси свою фотографию, а там посмотрим», – тихо произнес он. Валентина, чуть не плача: «У меня уже всё есть! Вот фотография, вот заявление». Так она получила паспорт, а на следующий день самолет со счастливой Валей за штурвалом взмыл в небо.
Это чудо, но когда Валентина Абрамовна рассказывает об этом, она словно становится той 20-летней девчушкой, которая, случись что, и сейчас вспорхнет со своего старенького кресла и, насколько хватит сил, будет бороться за свою Отчизну. Она так просто рассказывает о своих полетах, что становится ясно: они, эти девочки, не могли не идти на фронт, не могли спокойно смотреть на огненное небо. Для них это было естественным порывом, потребностью души, и они не ждали никакой награды. Они страдали вместе со своим народом. В боевых полетах летчицы порой шли против приказов командиров, нарушали дисциплину, но не останавливались, когда была возможность «врезаться» в несоизмеримо большую группу немецких бомбардировщиков, сбить их с курса, заставить сбросить бомбы, не доходя до цели. Девушки не жалели себя и погибали. И часто там же, в небе, теряли своих любимых.

У Валентины была подружка Маша Батракова. Они летали вместе и влюбились тоже вместе. У Вали был Гриша, а у Маши Федор.
В конце войны Гришенька погиб. У его самолета загорелся мотор, когда он находился над самым городом. Григорий увидел, что могут погибнуть мирные люди и увел самолет за окраину, но высоты, чтобы спастись самому, уже не хватило. Последнее, что он сообщил по рации, было: «Я ухожу». И ушел. Навсегда.
Валя была в Будапеште, когда к ней пришла телеграмма. Снова и снова она читала эти строки: «Вылетайте в Киев, погиб Григорий Иващенко. Командир». Неужели это всё? Как жить дальше?
После Победы Валя узнала, что и ее любимая подруга Маша Батракова погибла в бою. Валентина потеряла Гришу, а Федор Машеньку.
После войны Федор нашел боевую подругу. Они вспоминали своих любимых, ездили к ним на могилки, вспоминали о войне. А однажды он сказал: «Одни мы с тобой остались, Валюшка. Погиб твой Григорий, погибла моя Маша. Нас многое связывает, у нас общее прошлое. Давай пусть и будущее будет одним на двоих. Выходи за меня!» И они поженились.

Девочки, милые голубушки, курносые, сероглазые, худенькие, с завитушками на лбу, сколько же вам пришлось перетерпеть! Что двигало вами, почему вы, несмотря на страх, так хотели быть летчицами-истребительницами?
Марина Попович: «Почему я стала летчицей? У меня папа скрипач, сестра дирижер, я еще маленькой девочкой с большим бантом сидела на бочке и играла на цимбалах, я бы тоже могла стать музыкантом. Но…
Когда шли бои над той землей, где я родилась (в оккупации наш город оказался через месяц после начала войны), мы, маленькие дети, видели, как три фашистских самолета сбили нашего истребителя. Летчик сумел с парашютом выпрыгнуть из кабины, а они, стервятники, летали вокруг этого мальчика и расстреливали его, как живую мишень. Приземлившись на оккупированной территории, он без шансов на спасение попал бы в «лапы» к немцам, но они выцеливали его в воздухе, попирая всяческие человеческие законы.
Все дети старше девяти лет шли в партизаны. Любовь к своей земле и ответственность за нее жили в каждом. Это было так естественно, что не возникало вопроса “почему?”»

Елена Кулькова летала на Пе-2. Летчики ласково называли этот самолет «пешкой». Она и ее напарница вдвоем поднимали в воздух машину, выполняя боевые задания.
«Мы ждали, что начнется война, вся страна жила в этом ожидании. Я была счастлива, когда на меня пришел запрос. Конечно, война бы и без нас закончилась, но как бы мы себя чувствовали? А так и мы день Победы приближали, как могли, – вспоминает Елена Мироновна. – В тот день с утра была очень плохая погода, и сказали, что вылета не будет. Но потом вылет всё же объявили. Когда мы выходили на цель, высота была маленькая, всего 800 метров. Первая группа отбомбила, а когда подошла наша девятка, облачность закрыла цель, и нам пришлось разворачиваться на второй заход. А снизу, под нами, огонь стоял страшный! У бомбардировщика есть такое понятие «боевой курс», на нем летчик не имеет права изменить ни скорость, ни направление, ни высоту, потому что иначе бомбы не попадут в цель. А когда заходишь на второй круг, ясно, что враг тебя уже поджидает. Вот на этом-то круге я и почувствовала, что меня как будто что-то ожгло. Я сообщила своей напарнице, что меня ранило».
Перед глазами поплыло… Что это, сон?.. Лене казалось, что она совсем маленькая, прижимается к теплой маминой руке, прячется под ее фартук… Так тепло, хорошо, покойно… Мама рядом, гладит Леночку по голове и говорит что-то ласковое… Такой родной, любимый мамин голос… Вот мама стоит перед иконой, молится. Потом поворачивается к Лене и благословляет ее…
Резкий запах нашатыря прервал забытье. Сидящая рядом радистка ласково успокаивала: «Держись, держись, моя хорошая, умирать-то как не хочется!» Лена держалась. Несмотря на жгучую боль в животе от попавшего туда осколка снаряда и туман перед глазами, надо было посадить самолет. Сесть им было негде, везде стоял густой лес, а до истребительского аэродрома нужно было еще долететь. Дотянуть бы… Дотянули. Стали заходить на посадку, высота уже не более 30-40 метров, и вдруг прямо перед их носом на посадочную полосу вырулил самолет-истребитель. Стиснув зубы от досады и боли, она, что есть силы вцепившись в штурвал, вывела самолет на следующий круг. «На пешке уйти на второй круг очень тяжело, – рассказывает Елена Кулькова, – щитки и шасси выпущены, но, чтобы не столкнуться с истребителем, пришлось идти на второй посадочный круг». Подрезанная ниточка связывала ее и напарницу с жизнью. Но Лена посадила самолет. Машина остановилась, летчица выключила зажигание, отстегнула карабин парашюта, поднялась с кресла и… потеряла сознание.
Очнулась Лена в медсанчасти истребительского полка, где приземлилась.
«Наверное, все старики вспоминают так, но это было удивительное время. – рассказывает Елена Мироновна. – Нам было трудно, но тогда мы даже не задумывались над этим. Ведь мы жили в землянках, клопов было – это ужас какой-то! Командир с таким азартом бегал за ними с паяльной лампой, чтобы мы могли поспать! Или вот буржуйка топится в землянке – по стенам ручьи текут, но всё же всё моментально остывает, утром волосы примерзают к стенке. А сколько мы тонн снега перекидали – расчищали самолеты и взлетные полосы, чтобы они могли вырулить и взлететь. Почему-то зимы были такими холодными и снежными! У нас было теплое белье, а у жителей в населенных пунктах, где мы стояли, был мед. Килограмм его стоил четыреста рублей, и белье наше стоило также. Так мы всё белье продали за мед. И ходили в тонком хлопчатобумажном. Холодно было! Но как-то считалось, что это нормально. Так и должно быть! С войны у нас осталось огромное уважение к мужчинам. Они были обыкновенными, но за всю войну мы ни разу не услышали от них грубого слова, ну, может между собой они и ругались, но мы этого никогда не слышали! Они очень заботились о нас.
Может, это будет звучать не модно, но мы жили любовью к Родине. До сих пор я считаю, что самое большое счастье в моей жизни, что я родилась в России, что мои родители всю жизнь прожили в России. Для нас Родина была святой землей!
Конечно, было страшно. “Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне” – это не мои слова, но это действительно так. Самое страшное для нас было – попасть в плен и если изуродуют. Ведь мы же были молоденькими девушками, мы еще хотели выйти замуж».
Девочки мечтали о семьях, детях, влюблялись и в один миг теряли всё.
Вот история штурмана Жени Рудневой. Училась она в МГУ, хотела стать астрономом. Она обманула всех домашних, сказала, что будет в тылу учить солдат осваивать пулемет, а сама отправилась на фронт ночным бомбардировщиком. Маленькая, хрупкая, интеллигентная девушка, она стала штурманом всего полка и учила летать других.
Вот что пишет начальник штаба И. Рокобольская о ее последнем полете:
«В конце 1943 года Женя Руднева поехала в Москву – выпросилась вместо санатория домой. Одиннадцать дней побыла дома у родных, навестила любимую обсерваторию. И так случилось, что по дороге в Москву Женя встретила того единственного, кто мог стать спутником ее жизни. Первая и последняя любовь, чистая, светлая, глубокая и цельная, как всё, что было в ее жизни. Как хорошо и просто пишет Женя в своем дневнике: “Зачем мне целый мир? Мне нужен целый человек, но чтобы он был самый мой, тогда и мир будет наш”. Один раз сумел инженер-танкист Слава прилететь в наш полк, а потом его направили в Иран. Тысячи километров разделяли их, но теплые слова любви доходили из Ирана до Тамани».
Из писем Славы: «Милая моя Женечка, отныне моя дальнейшая жизнь приобретает новый смысл. Прошу тебя только об одном – меньше рискуй и помни, что ты мне очень дорога! Всё-всё напоминает мне о тебе. Со мной еще так не было. Тоскую по тебе. А сколько раз вынимал я из планшетки твою фотографию! С некоторых пор ты моя родная – моя вторая жизнь. Ни о ком я не беспокоился до этого, а теперь всё время буду думать о тебе. Жить буду только тобой. Да, я не знал до тебя такой нежной, развитой и волевой обаятельной девушки. И прости меня, если я как-нибудь отважусь еще поцеловать тебя. Милая девушка моя, мне так хочется чаще видеть тебя, поцеловать, нежно обнять и долго-долго смотреть в твои голубые глаза. Ты называешь меня “мой маленький славный Славик”, сколько нежности в этих словах! А в отношении того, что ты обыкновенная девушка, уж тут ты меня не убедишь. Мне что-то грустно и не по себе, я вспоминаю тебя и знаю, что далеко-далеко есть моя дорогая, горячо любимая девушка».
Ее уже не было в живых, а письма из Ирана всё шли и шли.
Последние записи Жени Рудневой в своем дневнике: «А сегодня поспорили с Полиной Гельман о том, в 1572-м или в 1672 году была Варфоломеевская ночь? Хочу письма от Славика».
Сначала медленно, потом спиралью, а потом всё быстрее самолет начал падать на землю... Казалось, что летчик пытается сбить пламя. Потом из самолета фейерверком стали разлетаться ракеты – красные, белые и зеленые... Это уже горела кабина. А, может, это Женя прощалась с однополчанами. Самолет упал за линию фронта, видно было, как он ярко вспыхнул в последний раз и стал угасать.

Так, защищая свою Родину, погибло много молодых девчат. Осиротели их родители. Любимые, потеряв их, находили смысл жизни лишь в том, чтобы мстить фашистам за своих невест. Этих девушек теперь называют героями. Но для них, горевших любовью к своей стране, слово «герой» слишком холодное. Эти девочки были дочками своей Отчизны.

Елена Волкова
Православный женский журнал «Славянка», №3 (33) май-июнь 2011
Рубрика «Женские судьбы»










 

Главная  |   О соборе и храме  |   RSS 2.0

Собор святого духа

По всем вопросам пишите: Sobor.Spb@gmail.com

Все материалы сайта переданы авторами в общественное достояние (Public Domain)


Рейтинг@Mail.ru                 Я принимаю Яндекс.Деньги